Российская лесная промышленность в уходящем году может получить рекордные доходы на фоне роста цен на упаковку и древесные изделия. Почему тренд может оказаться долгосрочным, о конкуренции за сырье, возможных сделках M&A и сложностях с экспортом в Китай по железной дороге “Ъ” рассказал председатель совета директоров группы Илим
– В 2021 году цены на продукцию ЛПК выросли в несколько раз. Это связывают в основном с восстановлением после пандемии. Есть ли другие причины?
– Коронавирус, конечно, является важным, но не основным фактором. Есть более фундаментальные тренды, влияющие на развитие отрасли. Первый – резкий рост спроса на упаковочные материалы, который происходит за счет роста e-commerce и либерализации торговли. Предпринимаются огромные усилия, направленные на увеличение привлекательности товара, при этом ему необходима современная, уникальная, разработанная часто специально для него упаковка.
Второй тренд – стагнация потребления офисных и офсетных бумаг, сокращение на 30–40% потребления газетных бумаг. При этом мощности по их производству диверсифицируются для выпуска других товаров, более востребованных на рынке.
Третий тренд – экологический. Здесь два вектора. Первый – переход от пластиковой к биоразлагаемой упаковке, изготовляемой с использованием вторичного волокна. Второй – регуляторный: ужесточение требований по всем видам выбросов, а также новые рекомендации по снижению углеродного следа.
Если же говорить о влиянии коронавируса, то оно выразилось в резком росте цен на пиломатериалы. На мой взгляд, тренд носит локальный характер – прежде всего рост был в США и связан с интенсивностью строительства частных домов. В результате цены на пиломатериалы весной и летом выросли в два-три раза. Но я считаю рост краткосрочным, поскольку материалы, которые применяются для массового многоэтажного строительства, технологически и экономически выгоднее древесины.
– В Илиме обязательная вакцинация? Перевели ли вы сотрудников на удаленную работу?
– Нет, добровольная, но всячески поощряется. У нас сейчас 54% сотрудников вакцинированы, а коллективный иммунитет с учетом тех, кто болел, – 66%.
История с удаленкой мне не нравится: считаю, что компания от этого только теряет эффективность управления.
– Каких финансовых результатов ожидаете по итогам года?
– Предполагаем, что выручка составит $2,7 млрд, EBITDA – порядка $1,15 млрд при годовом суммарном производстве 3,65 млн тонн продукции.
– Вы не планируете менять инвестпрограмму на фоне положительной конъюнктуры и снижать долги?
– Инвестпрограмма рассчитана с учетом вышеперечисленных трендов. По внутренним политикам Илима дважды в год проводится апдейт бизнес-плана, который учитывает свершившиеся и предполагаемые изменения рынка. Ключевой проект, который мы завершаем в 2022 году, – строительство целлюлозно-картонного комбината в Усть-Илимске мощностью 600 тыс. тонн картона и стоимостью около $1,2 млрд. В 2022 году осталось освоить еще $350 млн.
Направлять деньги на снижение долга – не самоцель. Это технический вопрос, который контролируется казначейством. У нас оптимальное соотношение долга к EBITDA – около 2.
– Значит, вы будете наращивать дивиденды?
– Держать кэш в компании неэффективно, это развращает менеджмент. Поэтому мы всегда устанавливаем дивиденды на разумно максимальном уровне, который приемлем для акционеров и не тормозит развитие компании.
– Дополнительно наращивать производство тоже не собираетесь на фоне высокого спроса?
– С точки зрения экстенсивного развития, то есть увеличения объемов производства, мы почти выработали свой ресурс. Комбинаты Илима с учетом новых проектов приближаются к уровню годовой производительности 1,5 млн тонн каждый. Чтобы наращивать мощности комбинатов, нужны дополнительные лесные ресурсы. Транспортное плечо по ним сейчас оптимально, а размещать лесосырьевую базу еще дальше (от комбинатов) экономически невыгодно, поэтому наращивать производство более 1,5 млн тонн в год нецелесообразно.
Еще один вариант экстенсивного развития – это M&A (сделки слияния и поглощения). В российском ЛПК есть активы, интересные нам с точки зрения стратегии. Мы их знаем и ведем переговоры о приобретении или объединении.
– Вас интересуют сырьевые активы или переработка?
– Нас интересует все, что соответствует стратегии. Речь прежде всего о крупных активах, которые имеют большой синергетический эффект.
Еще один вариант – это партнерство с новыми серьезными игроками на рынке, которые собираются строить собственные производства. Здесь взаимодействие с Илимом может быть эффективным, поскольку у нас накоплен большой отраслевой опыт в стройке, технологиях и знании рынка. Для нас в таком партнерстве будет важно единое понимание этических норм и стратегического развития компании.
– Для покупок и сотрудничества вы рассматриваете только Россию или другие страны тоже?
– Обычно география не имеет большого значения, но так как мы совместное предприятие с International Paper, то должны учитывать позицию партнера. Не скажу, что нас это сильно ограничивает, но у них свои приоритеты развития и идеология. Важно, чтобы на рынке у нас не было ненужной конкуренции.
– Насколько я знаю, вы вели переговоры с Бонум о покупке активов, которые в итоге получила Segezha. Почему не вы?
– Мы вели переговоры с руководством Русской лесной группы, которая была продавцом. Илим внимательно изучил активы, провел оценку их стоимости с учетом рисков и будущих затрат на содержание и сделал предложение, которое считал рыночным. Коллеги из Segezha дали предложение выше по цене. Очевидно, что продавец выбрал его.
– Конкуренция за сырьевую базу в ЛПК нарастает. У вас есть потребность в ее расширении и как вы собираетесь это делать?
– Да, конечно, потребность есть. Суммарный оборот леса у Илима составляет около 20 млн кубометров, из которых две трети – это собственная лесозаготовка, треть – покупная. С учетом новых проектов все производства Илима обеспечены лесом. Но мы следим за ситуацией на рынке и ведем переговоры о приобретениях, которые нам стратегически интересны.
Другая задача – снижать себестоимость сырья, чтобы быть конкурентоспособными по сравнению с производителями из Южной Америки, Юго-Восточной Азии, где древесина значительно дешевле. Мы решаем ее несколькими путями: переход на интенсивное лесопользование, максимальное использование собственной лесосырьевой базы, в том числе лиственной древесины, минимизация потерь при заготовке, переработке и доставке сырья на комбинат.
Эффективная логистика сильно влияет на себестоимость сырья. Для вертикально интегрированного целлюлозно-бумажного предприятия, которое заготавливает древесину и ведет ее химическую переработку, есть оптимальная дистанция для заготовки. У Илима за 30 лет она увеличилась в два раза – со 150 км до 300 км. Приобретать сырьевую базу с большим плечом заготовки на сегодняшний день экономически неэффективно. Это огромные инфраструктурные затраты, которые полностью ложатся на наши плечи.
Сейчас вопрос обеспечения лесосырьем стоит не только в России. Мы тут существенно отличаемся от других стран, где почти не осталось вертикально интегрированных компаний. Производства целлюлозно-бумажной продукции во всем мире, кроме нас и Южной Америки, разделяются на B2B и B2C. Выпуск конечной продукции, как правило, ближе к покупателю, в то время как производство сырья может быть отдалено. И тут опять возникает вопрос организации логистики, поскольку нужно обеспечивать бесперебойные поставки целлюлозы и картона. Сегодня на фоне дефицита контейнеров перевозки подорожали в целом на 40%. И это удорожание отнимает у нас часть потенциальной прибыли.
– В России возможно такое разделение бизнеса?
– Экономически это целесообразно. Однако исторически российские ЦБП-комбинаты вертикально интегрированы и сосредоточены вокруг сырьевой базы. Производства по переработке будут появляться с увеличением агломераций. Сейчас большую часть целлюлозно-бумажной продукции мы экспортируем, поскольку внутри страны ее потребление низкое, около 45–40 кг на душу населения, в то время как в США – 280–290 кг, в Европе – 190 кг, в Китае – 70 кг.
– С 2022 года вступает в силу запрет на экспорт кругляка. На вас это повлияло?
– На Илим это не повлияло, мы почти не занимаемся экспортом круглого леса. Однако для отрасли могут быть некоторые изменения. После запрета на экспорт круглой хвойной древесины в РФ возникнет необходимость переработки леса внутри страны и должен увеличиться объем производства пиломатериалов. Задача правительства будет выполнена – произойдет рост производства продукции с добавленной стоимостью. Также в связи с запретом на вывоз возможно снижение стоимости круглой древесины внутри страны.
– Ожидаете ли вы дальнейшего ужесточения регулирования в лесной отрасли?
– Помимо ужесточения экологических нормативов, о которых я сказал выше, постоянно идут разговоры об увеличении стоимости арендной платы за лес. Сейчас она определяется на основе аукциона, и это единственно правильный рыночный способ.
Вообще, я считаю, что любые изменения надо делать крайне осторожно, потому что лесная отрасль чувствительна и ее легко сделать неконкурентоспособной.
Есть другая проблема, которую надо срочно решать.
– Какая?
– Из-за запрета правительства КНР на движение неконтейнерных грузов большое количество нашей продукции (почти 30 тыс. тонн) застряло на границе. Конечно, мы принимаем меры, чтобы сократить эти объемы. Но вопрос серьезный и осложняется тем, что регулируется на межправительственном уровне.
Мы написали и премьеру РФ, и руководству ОАО РЖД о том, что надо решать проблему комплексно: срочно строить инфраструктуру, увеличивать пропускную способность железнодорожных погранпереходов, может быть, проводить смену грузовых тележек вагонов, чтобы не перегружать вагоны на китайской стороне, и т.п. Надо не только снять острый вопрос, но и сократить риски в будущем.
Это крайне важно, ведь с прошлого года резко увеличился угольный экспорт в Китай. А уголь, как и древесину, перевозят в полувагонах, а не контейнерах.
– Какие у вас есть варианты решения этой проблемы?
– Их три. Но все они плохие. Первый: мы производим продукцию и размещаем на складах до разрешения вопроса. Второй – перераспределяем продукцию из Китая на другие направления, в Европу например, через морские порты, а не по железной дороге. Третий, наихудший – частично останавливаем производство. Так что надо срочно договариваться на межправительственном уровне.
– По какой продукции Илима наиболее сложная ситуация в связи с закрытием Китая?
– По любой, которая не идет в контейнерах. Прежде всего по целлюлозе.
– В России в этом году были рекордные пожары. Ваша лесосека пострадала от них?
– Да, наши арендованные лесные участки пожары не обошли стороной, но основная часть происходит не на арендованных площадях. Там, где есть арендатор, локализовать и потушить пожары удается более оперативно, поскольку лесная инфраструктура более развита, есть необходимое оборудование для тушения.
– Как вы смотрите на тему по выращиванию лесов на карбоновых фермах для поглощения CO₂?
– Я считаю, что качественный уход за лесами – один из наиболее результативных способов по снижению углеродного следа. Уход способствует омоложению леса, который, в свою очередь, обладает максимальной способностью поглощения CO₂. Мы ежегодно восстанавливаем леса на площади 50 тыс. га, в следующем году в Сибири построим крупнейший в России лесопитомник на 9 млн сеянцев.
Важно создать у лесопользователей заинтересованность в качественном уходе за насаждениями. Мы давно предлагаем перейти к арендной плате не по кубометрам, а с площади. Экономически это заинтересовало бы арендатора в ускоренном воспроизводстве лесов, увеличило бы прирост древесины и, соответственно, способствовало увеличению поглощения CO₂ с единицы площади.
– Помимо лесных активов у вас есть крупный девелоперский проект по созданию города-спутника Петербурга Южный. С чем связано отставание от графика строительства?
– Проектов такого уровня, связанных с освоением территорий в 2 тыс. га, в современной российской практике девелопмента не так много. Это почти 10 млн кв. м социальной, коммерческой и жилой застройки. Пандемия, к сожалению, нарушила планы, ударив по городскому и федеральному бюджетам. Без этого было бы больше возможностей у города Санкт-Петербурга, который является стратегическим партнером этого проекта. Хотя сейчас ситуация уже стала лучше.
– Как велико в итоге отставание?
– Мы задержались на два года по сравнению с тем, что планировали. Это связано с реализацией основной идеи этого проекта – сначала рабочие места, потом жилые кварталы. Построить спальный район мы могли бы уже лет шесть тому назад. Но наша основная цель – создание полноценного района на юге Петербурга, жители которого смогут и работать, и отдыхать, практически не покидая его территорию, – не изменилась.
Именно поэтому строительство жилья начинаем параллельно со строительством первого резидента – ИТМО Хайпарк (имеется ввиду научно-образовательный и инновационный центр Национального исследовательского университета ИТМО, ранее ЛИТМО – Ленинградский институт точной механики и оптики. – Ред.), где предполагается создание 12 тыс. рабочих мест. Мы передали университету ИТМО порядка 100 га земли в Южном под строительство современного кампуса и технологической долины. Это масштабный проект с инвестициями в 41 млрд руб., из которых 21,8 млрд – федеральный бюджет, 5,7 млрд – бюджет Санкт-Петербурга и 14,4 млрд – частные инвестиции.
Сейчас, когда у Южного есть драйвер устойчивого развития, мы приступили к проектированию первых жилых кварталов на 240 тыс. кв. м жилья. Первая очередь появится в 2024 году. Партнером компании, которая будет заниматься строительством жилья, выступает Банк Санкт-Петербург. У нас есть возможность содержать пассивы и спокойно работать над проектом. Вообще, девелопмент – это более емкая по сравнению с целлюлозно-бумажной промышленностью отрасль, потому что здесь очень много человеческого, эмоционального и интуитивного.
– Рост цен не отпугнул покупателей?
– Ситуация с ценами меняется, но в целом она становится более привлекательной для этого проекта. Еще пять лет назад цена за квадратный метр составляла 80 тыс. руб., сейчас – 160 тыс. При этом есть хорошие ипотечные программы, и качество жилья сильно выросло.
Сейчас люди хотят не просто купить квартиру, но и получить высокий уровень сервиса и комфортное окружение, чтобы уже не думать о качественной и доступной инфраструктуре и охране. Существующую городскую застройку переделать быстро практически невозможно, а мы можем все это создать, ведь у нас чистый greenfield.
– Могут ли цены на недвижимость если не снизиться, то хотя бы остановиться?
– Во все времена инвестиции в недвижимость считались хоть и консервативным, но надежным и выгодным вложением денег. И это вряд ли изменится.
gofro.expert
